Даже во второй половине XIX в. медицинские нужды сибирского крестьянского населения удовлетворялись, как правило, лекарями-самоучками, народной медициной. Тем более это было характерно для предшествующего времени. Ведь количество лечебных заведений и квалифицированных медицинских работников в Сибири и к середине XIX в. было ничтожно. Да и сами крестьяне весьма неохотно обращались за помощью к врачам. "Здесь, как и везде почти у сельских жителей Сибири, — писал, например, о Ялуторовском округе Тобольской губернии К. Голодников (40-е гг. XIX в.) , — существует особенное нерасположение к лекарям. Только в важных и преимущественно наружных болезнях и повреждениях... обращаются они иногда к медицинской помощи, но и то с какою-то недоверчивостью и даже боязнью" . Сообщение это подтверждается и другими источниками.
Поведение крестьян объяснялось разными причинами. Прежде всего, лечение у врача было связано с немалыми расходами. Тюменский окружной лекарь И. Сокольников в 1829 г. отмечал, что, когда он прибыл в д. Решетникову Липчинской волости "для принятия должных мер" к прекращению свирепствовавшей здесь "повальной гнилой нервной горячки", многие больные отказывались принимать от него лекарства, чтобы потом не пришлось за них платить. Плату за медикаменты, действительно, взыскивали всегда с крестьянского "общества". Сибирская администрация давала местным врачам, по их собственному утверждению, слишком "мало средств для безденежной практики, особенно в крестьянском быту".
Имело значение и недобросовестное отношение части работников медицинской службы к своим обязанностям. В рапорте земскому управителю А. Беликову от 29 июля 1800 г. Чаусское волостное правление доносило, например, что некоторые из "одержимых ветроносной заразительной болезнью" людей умерли от "ползования присланного из Сузунской заводской канторы лекарского ученика Солодовникова, который, быв при том упражнении в пьяном образе, и чрез то жителей привел в такую отчаянность, что уже они ево, Солодовни кова, и в домы свои не впускали, а также и объявлять о зараженных страшились". Не случайно сибирские крестьяне смотрели на прививание оспы, по словам священника Т. Попова, "если и не как на печать антихристову, то, по крайней мере, как на без-полезное колотье ребенка": оспопрививатели по большей части использовали пришедшую в негодность (из-за долгого хранения) вакцину. "От какой болезни умер младенец? — спрашиваешь обыкновенно при отпевании, — пишет Т. Попов. — "От воспы". — "Разве не привил?" — "Пошто, три раза кололи, да, видно, недействовало".
Обращение лекарей за содействием к администрации не способствовало завоеванию ими авторитета. Приезжал такой врач с заседателем в деревню, собирали крестьян на сходку. Заседатель в очередной раз пригрозит собравшимся: "Всех перепорю, канальев, если вы не будете слушаться доктора". Однако никакой перемены в поведении крестьян за этим не следовало.
