Старинный заговор на любовь девицы (с предысторией)

[arhipp]

Ротмистр Семен Васильевич Айгустов был участником Крымского похода. Ему принадлежала «Боровская отчина отца», деревни Мышских и Максимово. Судя по всему, эти деревни находились на территории современной Калужской области, в районе г. Боровск. Об этом же говорит упоминание в деле о том, что по дороге из деревни отца в Москву Айгустов переезжал через реку Нару (река протекает в Московской и Калужской губерниях; впадает в Оку у г. Серпухова). Дело было возбуждено в 1689 (7197) г. в связи с тем, что жена С.В. Айгустова Федосья обвинила его в изнасиловании ее дочерей от первого брака. По ее утверждению, С.В.Айгустов совершил над Авдотьей 11 лет и Соломонидой 16 лет «блудное насилие», в результате чего старшая сестра забеременела. Кроме того, Федосья обвиняла мужа в том, что он грозился ее зарезать. О происхождении бумаг С.В. Айгустова, имеющихся в составе следственного дела, сообщается следующее. Во время следствия на одной из очных ставок Федосья «подала свяску писем. А сказала: «Те де писма отдал ей он, Семен, поехав к Москве. А какие де те писма, того не ведает». А по осмотру те писма: тетратка в четверть, в ней писаных пяти листов. А писано статейками строки по три и по четыре, знатно гадателные речи. А на полях против тех статеек писаны в графивцах оники маленкие, по двенатцати и болши и менши над статейкою. Три листка ис тетратки в четверть ж писаны заговорные и приворотные речи. Шесть столпцов болших да три по четверти столпца да пять столпцов на здирке писаны заговорные и приговорные, и присненые к ворожбе речи. И из них в дву столпцах в дву местех написано имя Семен Васильев сын, да на четверти столпца написано в двух местех имя Яков, а в ыных местех в тех писмах писано раб божий имярек». Семен Айгустов всячески отрицал свою причастность к письмам: «Те де писма не ево руки и у него те писма никогда не были, и заговору, и приговору, и гадания, и ворожбы никакой он не учился и не знает. А где де те писма жена ево Федосья взяла, того он не ведает». Для сличения почерка все материалы были посланы в Москву «ивановские площеди подьячим». Но поскольку Айгустов был болен и не мог присутствовать на экспертизе, доказательств, что заговоры записаны именно им, так и не было получено. Следствие длилось со второй половины декабря по конец января, но неизвестно, какой вердикт был вынесен по этому делу, поскольку приговор не сохранился. Можно сказать лишь, что 31 января «отдан из Розряду колодник Семен Айгустов для береженья за пристава стряпчему Афонасью», при этом последнему поставили условие, что «как ево, Семена, в Розряде спросят, и ему, Афонасью, поставить ево, Семена, в Розряд тотчас». Днем раньше, 30 января, на таких же условиях 2 человека Айгустова с женами были «отданы из Розряду стряпчему Богдану», хотя им лично в ходе следствия никаких обвинений не предъявлялось.

Текст заговора на любовь девицы:

Встану ранен(ь)ко, взойду на высок шолом, ускричу, взвоплю своим громким голосом: Ой вы, Сотона со д(ь)яволи со малы, со великими, вылести с окияне моря, возмити огненую тоску мою, пойдити по белу свету, не зожигайти вы не пен(ь)я, не колод(ь)я, ни сырые дерев(ь)я, ни земни тровы, зажгити у рабы по мне рабу душу. На море акияне, на острове на Буяне стоит тут мыл(ь)ня, в той мыл(ь)не лежит доска, на той доске лежит тоска. Пришол я, раб имярек: Что ты, таска, тоскуеш(ь) и гарюеш(ь)? Не таскуй, таска, не гарюй, таска, поди, таска, уступи, таска, рабу имерек, чтоб(ы) она тоскавала и горевала по мне, по робу имерек; как тот огон(ь) горит, в году и в полугоду, днем и полудни, и часу и в получасу, так бы та раба по мне, по робу, горела с белое тело, ретивае серцо, черноя печен(ь), буйная голова з мозгом, ясными очами, черными бровями, сахарными устами. Скол(ь) тошно, скол(ь) гор(ь)ко рыбе без воды и так бы рабе имерек тошно, гор(ь)ко по мне по робу и дня и полудня, и часа и получаса, в году и полугоду, и неделе и полнеделю, и об ветху мне, и об молод(у) и о перекрое, да што загодай на моладую молоди не на кру(чи)ну о девице. На што загода(л), на то и стань.