Шаманский зов

[Ада]

(из книги "Шаманизм народов Сибири" изданной к 100-летию Российского этнографического музея, Санкт-Петербург, 2006 год. Книга содержит этнографические материалы XVIII-ХХвв. В этом отрывке речь идет о шаманском призвании у чукчей)

Шаманское призвание обнаруживается различными путями. Чаще всего — это внутренний голос, который приказывает «обреченному» вступить в общение с духами. Если «обреченный» медлит, зовущий голос принимает материальную форму. Он является в виде камня странной формы, найденного на дороге, цветного пера птицы, пролетевшей мимо. Но в этом внешнем и случайном факте содержится тот же призыв. Зовущий дух является также и в более явственной форме, особенно лицам зрелого
возраста.
Так, чукча Ainanwat рассказывал мне, что призывающий дух являлся к нему после тяжкой
болезни, во время которой он потерял семью и близких. Сперва являлись духи беглые,
проходившие мимо. Потом через несколько дней являлся зовущий дух. Он был черный,
худощавый и назвал себя духом оленьей чесотки. Ainanwat почувствовал тотчас влечение к этому духу, обнял его и просил остаться вместе с ним. Дух сперва колебался, но потом отказался не без смущения. После того он сказал: «Я мог бы согласиться. Но если твое желание моего общества достаточно сильно, ты должен взять бубен и шаманить три дня и три ночи. Тогда сделаешься шаманом». Ainanwat отказался в свою очередь. Тогда дух немедленно скрылся.
Юноши и подростки по большей части принимают зов весьма неохотно, особенно если он заключает в себе также повеление изменить образ жизни, принять на себя какие-нибудь внешние знаки и т. п. Они не решаются взяться за бубен, оставляют шаманские амулеты среди поля, прячутся, убегают в леса и на чужие стойбища.
Родители обреченных вдохновению чувствуют и действуют двояко. В семьях малочисленных они относятся к «призыву» враждебно и пытаются удержать ребенка среди обыденной жизни хитростью и силой. Особенно оберегают от шаманского призвания единственных детей. В сказках и легендах тесть часто гордится шаманским искусством молодого зятя и подвергает его испытаниям. Отец почти всегда относится к шаманскому вдохновению единственного сына отчужденно и враждебно. Впрочем, противиться призыву опасно, а удержать призываемого трудно. Юноша, «обреченный призыву», должен повиноваться, иначе он захворает и умрет. В случае помехи от родных обреченный уходит из дома, иногда в дикую пустыню за сотню верст по указанию духов.
Семьи многолюдные и сильные, богатые стадами, живущие во многих шатрах, относятся к «зову» иначе. Они не так боятся потерять одного юношу из своего состава. Их, напротив, соблазняет мысль приобрести собственного шамана, будущего заступника за счастье и имущество семьи перед враждебными духами.