Янтра-мандала в тантризме и абхичаре
Выдержки из монографии доктора наук, профессора Чикагского университета Дэвида Гордона Уайта. На схеме цветовое обозначение секторов мандалы.
Тантра – это набор верований и практик, которые, отталкиваясь от принципа, что воспринимаемая нами вселенная есть не что иное, как определенная манифестация энергии божества, творящей и поддерживающей эту вселенную, стремятся ритуально присвоить и направить эту энергию, внутри человеческого микрокосма, в творческое и освободительное русла. Ключом к пониманию тантрической практики является мандала, энергетическая сетка, которая репрезентирует постоянное течение божественных и демонических, человеческих и животных импульсов в универсуме, в их взаимодействии как созидательного, так и разрушительного характера. мандала есть мезокосм, посредничающий между большим и малым (универсальным макрокосмом и индивидуальным микрокосмом), так же, как между дольним и горним (протокосмом видимого мира человеческого опыта и трансцендентно-имманентным метакосмом, что является его невидимым источником). Эта сетка является пространственной, в том смысле, что она локализует верховное божество (бога, богиню, небесного будду, бодхисаттву, или просветленного тиртханкара), которое есть источник энергии и основание самой сетки, в центре и в высшей точке иерархизированного космоса. Все другие существа, включая практикующего, будут располагаться на более низких уровнях энергии/сознания/существа, что излучается вниз и вовне от высшей центральной точки мандалы. По причине того, что божество является и трансцендентным, и имманентным, все существа, расположенные на различных энергетических уровнях сетки, причастны исходящему потоку божества, и являются в какой-то степени эманациями или ипостасями самого бога (или богини). Для индуистской тантры это означает, что мир – реален, а не иллюзия; это является важным отличительным признаком индуистской тантрической доктрины. Вместо того чтобы пытаться смотреть сквозь мир или выйти за его пределы, практикующий приходит к осознанию «того» (мира) как «Я» (высшая самость бога): другими словами, он/она обретает «ви́денье мира глазами бога» и осознает его как не что иное как самого/саму себя. Мир повседневной жизни может быть преодолен лишь путем взаимодействия с мириадами существ, начиная от мира духов недавно умерших до свирепых богов-защитников, которые являются эманациями высших богов, находящихся в центре элитных мандал.
Энергетические уровни тантрического универсума обычно представляются как серия концентрических кругов (чакр) гипостазированных форм божественной энергии, которые кроме своего проявления как массы божественных, просветленных, совершенных, демонических, человеческих, или животных существ, также проявляют себя на звуковом уровне как гирлянды или скопления фонем (мантр); на графическом уровне – как письменные знаки иератических алфавитов; и как иерархия чакр йогического тела. Эти же конфигурации конституируют схемы тантрических родословных, вместе с потоком божественной энергии (но также флюидической, звуковой и световой сущности божества), струящейся вниз и вовне через последовательность мужских и женских божеств и полубогов – последние обычно изображаются в животной или демонической формах – в «сверхчеловеческих» гуру и их человеческих учеников. Практикующий обнаруживает «фрактальные» паттерны, в которых изначальная биполярная диада божества, т.е. его сущность и манифестация (обычно первая рассматривается как мужская, вторая – как женская), раскрывается в форме разрастающихся порядков множественности. Единство во множестве – отличительный признак тантры.
Мандала остается образом, посредством которого люди могут взаимодействовать с божественным, и таким образом переживать реальность сквозь сверхчеловеческую перспективу. Практика мандалы обычно включает в себя медитативную или перформативную проекцию как метакосмического божества, так и протокосмического «Я», в ее вихрь, за которой следует имплозия всей сетки в ее центральную точку. Здесь в основе лежит положение, что эта имплозия есть переворачивание изначальной космологии – т.е. обращение первоначального импульса или течения (самсара) к проявленному существованию назад к источнику энергий, обозначенному на сетке. Проекция себя на мандалу и постепенное возвращение к центру является, следовательно, возвращением к источнику своего существа; на каждом уровне практикующий гносеологически трансформируется в более высокое, более божественное, более просветленное существо, пока не станет богом. Здесь имеется имплицитная идея биологического наследования, от высшего божества вниз по линии преемственности гуру-ученик, что делает инициацию и посвящение главными чертами тантрической теории и практики.
Несмотря на то, что имя, атрибуты и антураж божества, расположенного в центре мандалы, варьируются в зависимости от традиции, почти все тантрические практики мандалы имеют одну и ту же цель – связь и в итоге отождествление с этим божеством. В этой практике движение к центру, осуществляемое через сочетание внешнего ритуала и внутренних медитативных практик, влечет за собой гармонизацию энергии или уровня сознания практикующего с тем из кругов (божеств), в котором он себя обнаруживает. Поначалу встречаемые как преграды, эти божественные, демонические, либо животные импульсы в конце концов преодолеваются, т.е. трансформируются в позитивные источники энергии, которые ведут практикующего все ближе и ближе к божеству в центре. Или же, можно, преодолев их, заставить тех же самых потенциально разрушительных существ более низкого уровня действовать по своему указанию с помощью различных ритуальных технологий. Мандала-янтра – это мезокосмическое устройство или машина для управления (от санскритского корня ям) своей концептуальной реальностью.
Именно природа этой сетки или модели, вместе с выбранным посредником – т.е. посредствующей субстанцией – процесса божественного воплощения, больше чем что-либо другое, отличает одну форму тантры от другой. Когда моделью является тело обнаженной девушки, а посредником – ее сексуальные или менструальные выделения, мы имеем дело с тантрой старых индуистских «кланов» (кула или каула) и их центрально-азиатских и восточноазиатских буддийских тантрических аналогов. Однако моделью также будет тело звука, организованного пространства, или божества – либо в форме конкретной, либо абстрактной, опоры почитания, своего собственного тонкого тела, личности тантрического гуру. Часто модели и посредники комбинируются.
Вне всяких сомнений самым распространенным и самым важным примером этого является практика идентификации божества с его, или с ее, «семенной мантрой» (биджа-мантра): представление о том, что звуковая форма мантры полностью отражает энергетический уровень данного божества, является основой мантрической практики среди всех тантрических традиций. Кроме того, мандалы могут иметь начертанные на них мантры; мантры, погруженные в воду, преобразуют ее в нектар и иные флюиды, достойные богов; конфигурации или позиции рук или тела практикующего (мудры) представляют энергии божества; мандала проецируется на тонкое тело, при этом практикующий идентифицирует себя с божеством, что находится в центре; используя мантры, божества переносятся из тонкого тела в конкретный образ поклонения; или же мандала с ее набором божеств воспроизводится людьми-участниками в ритуальных танцах. Большинство тантрических йогических практик совмещает почти все эти элементы, воплощая энергии бога на сетке субтильного тела с помощью твердых, жидких, звуковых и световых посредников.
Вообще говоря, чем более тонкими являются посредники (звук и свет), тем более внутренней, медитативной и сублимированной является практика; и наоборот, конкретные (жидкость и твердое тело) посредники предполагают внешнюю и более связанную с телом практику, включающую сексуальный ритуал, алхимию и хатха-йогу. Внутренняя практика, хотя она может инкорпорировать низшие демонические и животные формы божественной энергии, как правило, фокусируется на божестве сублимированными, даже абстрактными, способами; внешняя практика, которая часто предполагает жертвоприношение, состояния одержимости и ритуальные технологии, обычно сосредоточена на устрашающих формах или ипостасях божества, которые она стремится подчинить и контролировать. Можно охарактеризовать сферу тантрического использования этих моделей и посредников как континуум, простирающийся от «делания» к «познанию». Мы видим конкретное внешнее использование кровавых жертвоприношений, человеческих костей, телесных флюидов, полового соития и т.д., которые характеризуют погребальные практики – или по крайней мере их образы – индуистской каулы, джайнской тантры и буддийских тантр наивысшей йоги. Практикующие, которые «делают» свою тантру, подчеркивают соматические цели – телесное бессмертие, наслаждение (бхукти) и могущество (или «могуществ», сиддхи) в мире. Те, кто «познает» свою практику, обычно сосредотачиваются на самообожествлении на более когнитивном и психологическом уровне: трансформация человеческого сознания в божественное сознание, или совершенство мудрости и реализация своей собственной природы. Здесь ритуальная практика обычно служит катализатором для духовного прорыва, трансформации сознания. Цели «софткор» тантрических домохозяев не многим будет отличаться от целей их «нетантрических» коллег: освобождение в божестве, угасание страдания, очищение, здоровье, благосостояние, долгая жизнь и сильная семья. Практикующие, находящиеся за пределами или в пределах мезокосмической энергетической сетки проецируют себя на мандалу и пробираются назад к божеству в центре, с которым они отождествляются.
Выдержки из монографии доктора наук, профессора Чикагского университета Дэвида Гордона Уайта. На схеме цветовое обозначение секторов мандалы.
Тантра – это набор верований и практик, которые, отталкиваясь от принципа, что воспринимаемая нами вселенная есть не что иное, как определенная манифестация энергии божества, творящей и поддерживающей эту вселенную, стремятся ритуально присвоить и направить эту энергию, внутри человеческого микрокосма, в творческое и освободительное русла. Ключом к пониманию тантрической практики является мандала, энергетическая сетка, которая репрезентирует постоянное течение божественных и демонических, человеческих и животных импульсов в универсуме, в их взаимодействии как созидательного, так и разрушительного характера. мандала есть мезокосм, посредничающий между большим и малым (универсальным макрокосмом и индивидуальным микрокосмом), так же, как между дольним и горним (протокосмом видимого мира человеческого опыта и трансцендентно-имманентным метакосмом, что является его невидимым источником). Эта сетка является пространственной, в том смысле, что она локализует верховное божество (бога, богиню, небесного будду, бодхисаттву, или просветленного тиртханкара), которое есть источник энергии и основание самой сетки, в центре и в высшей точке иерархизированного космоса. Все другие существа, включая практикующего, будут располагаться на более низких уровнях энергии/сознания/существа, что излучается вниз и вовне от высшей центральной точки мандалы. По причине того, что божество является и трансцендентным, и имманентным, все существа, расположенные на различных энергетических уровнях сетки, причастны исходящему потоку божества, и являются в какой-то степени эманациями или ипостасями самого бога (или богини). Для индуистской тантры это означает, что мир – реален, а не иллюзия; это является важным отличительным признаком индуистской тантрической доктрины. Вместо того чтобы пытаться смотреть сквозь мир или выйти за его пределы, практикующий приходит к осознанию «того» (мира) как «Я» (высшая самость бога): другими словами, он/она обретает «ви́денье мира глазами бога» и осознает его как не что иное как самого/саму себя. Мир повседневной жизни может быть преодолен лишь путем взаимодействия с мириадами существ, начиная от мира духов недавно умерших до свирепых богов-защитников, которые являются эманациями высших богов, находящихся в центре элитных мандал.
Энергетические уровни тантрического универсума обычно представляются как серия концентрических кругов (чакр) гипостазированных форм божественной энергии, которые кроме своего проявления как массы божественных, просветленных, совершенных, демонических, человеческих, или животных существ, также проявляют себя на звуковом уровне как гирлянды или скопления фонем (мантр); на графическом уровне – как письменные знаки иератических алфавитов; и как иерархия чакр йогического тела. Эти же конфигурации конституируют схемы тантрических родословных, вместе с потоком божественной энергии (но также флюидической, звуковой и световой сущности божества), струящейся вниз и вовне через последовательность мужских и женских божеств и полубогов – последние обычно изображаются в животной или демонической формах – в «сверхчеловеческих» гуру и их человеческих учеников. Практикующий обнаруживает «фрактальные» паттерны, в которых изначальная биполярная диада божества, т.е. его сущность и манифестация (обычно первая рассматривается как мужская, вторая – как женская), раскрывается в форме разрастающихся порядков множественности. Единство во множестве – отличительный признак тантры.
Мандала остается образом, посредством которого люди могут взаимодействовать с божественным, и таким образом переживать реальность сквозь сверхчеловеческую перспективу. Практика мандалы обычно включает в себя медитативную или перформативную проекцию как метакосмического божества, так и протокосмического «Я», в ее вихрь, за которой следует имплозия всей сетки в ее центральную точку. Здесь в основе лежит положение, что эта имплозия есть переворачивание изначальной космологии – т.е. обращение первоначального импульса или течения (самсара) к проявленному существованию назад к источнику энергий, обозначенному на сетке. Проекция себя на мандалу и постепенное возвращение к центру является, следовательно, возвращением к источнику своего существа; на каждом уровне практикующий гносеологически трансформируется в более высокое, более божественное, более просветленное существо, пока не станет богом. Здесь имеется имплицитная идея биологического наследования, от высшего божества вниз по линии преемственности гуру-ученик, что делает инициацию и посвящение главными чертами тантрической теории и практики.
Несмотря на то, что имя, атрибуты и антураж божества, расположенного в центре мандалы, варьируются в зависимости от традиции, почти все тантрические практики мандалы имеют одну и ту же цель – связь и в итоге отождествление с этим божеством. В этой практике движение к центру, осуществляемое через сочетание внешнего ритуала и внутренних медитативных практик, влечет за собой гармонизацию энергии или уровня сознания практикующего с тем из кругов (божеств), в котором он себя обнаруживает. Поначалу встречаемые как преграды, эти божественные, демонические, либо животные импульсы в конце концов преодолеваются, т.е. трансформируются в позитивные источники энергии, которые ведут практикующего все ближе и ближе к божеству в центре. Или же, можно, преодолев их, заставить тех же самых потенциально разрушительных существ более низкого уровня действовать по своему указанию с помощью различных ритуальных технологий. Мандала-янтра – это мезокосмическое устройство или машина для управления (от санскритского корня ям) своей концептуальной реальностью.
Именно природа этой сетки или модели, вместе с выбранным посредником – т.е. посредствующей субстанцией – процесса божественного воплощения, больше чем что-либо другое, отличает одну форму тантры от другой. Когда моделью является тело обнаженной девушки, а посредником – ее сексуальные или менструальные выделения, мы имеем дело с тантрой старых индуистских «кланов» (кула или каула) и их центрально-азиатских и восточноазиатских буддийских тантрических аналогов. Однако моделью также будет тело звука, организованного пространства, или божества – либо в форме конкретной, либо абстрактной, опоры почитания, своего собственного тонкого тела, личности тантрического гуру. Часто модели и посредники комбинируются.
Вне всяких сомнений самым распространенным и самым важным примером этого является практика идентификации божества с его, или с ее, «семенной мантрой» (биджа-мантра): представление о том, что звуковая форма мантры полностью отражает энергетический уровень данного божества, является основой мантрической практики среди всех тантрических традиций. Кроме того, мандалы могут иметь начертанные на них мантры; мантры, погруженные в воду, преобразуют ее в нектар и иные флюиды, достойные богов; конфигурации или позиции рук или тела практикующего (мудры) представляют энергии божества; мандала проецируется на тонкое тело, при этом практикующий идентифицирует себя с божеством, что находится в центре; используя мантры, божества переносятся из тонкого тела в конкретный образ поклонения; или же мандала с ее набором божеств воспроизводится людьми-участниками в ритуальных танцах. Большинство тантрических йогических практик совмещает почти все эти элементы, воплощая энергии бога на сетке субтильного тела с помощью твердых, жидких, звуковых и световых посредников.
Вообще говоря, чем более тонкими являются посредники (звук и свет), тем более внутренней, медитативной и сублимированной является практика; и наоборот, конкретные (жидкость и твердое тело) посредники предполагают внешнюю и более связанную с телом практику, включающую сексуальный ритуал, алхимию и хатха-йогу. Внутренняя практика, хотя она может инкорпорировать низшие демонические и животные формы божественной энергии, как правило, фокусируется на божестве сублимированными, даже абстрактными, способами; внешняя практика, которая часто предполагает жертвоприношение, состояния одержимости и ритуальные технологии, обычно сосредоточена на устрашающих формах или ипостасях божества, которые она стремится подчинить и контролировать. Можно охарактеризовать сферу тантрического использования этих моделей и посредников как континуум, простирающийся от «делания» к «познанию». Мы видим конкретное внешнее использование кровавых жертвоприношений, человеческих костей, телесных флюидов, полового соития и т.д., которые характеризуют погребальные практики – или по крайней мере их образы – индуистской каулы, джайнской тантры и буддийских тантр наивысшей йоги. Практикующие, которые «делают» свою тантру, подчеркивают соматические цели – телесное бессмертие, наслаждение (бхукти) и могущество (или «могуществ», сиддхи) в мире. Те, кто «познает» свою практику, обычно сосредотачиваются на самообожествлении на более когнитивном и психологическом уровне: трансформация человеческого сознания в божественное сознание, или совершенство мудрости и реализация своей собственной природы. Здесь ритуальная практика обычно служит катализатором для духовного прорыва, трансформации сознания. Цели «софткор» тантрических домохозяев не многим будет отличаться от целей их «нетантрических» коллег: освобождение в божестве, угасание страдания, очищение, здоровье, благосостояние, долгая жизнь и сильная семья. Практикующие, находящиеся за пределами или в пределах мезокосмической энергетической сетки проецируют себя на мандалу и пробираются назад к божеству в центре, с которым они отождествляются.
